30 апреля - 1 мая
Двенадцать месяцев в году,
Двенадцать – так и знай,
Но веселее всех в году
Весёлый месяц май…
Двенадцать – так и знай,
Но веселее всех в году
Весёлый месяц май…
Бельтейн – праздник порога, отмечающий не только смену времен года – окончание весны и начало лета, - но и смену темной половины года, начавшейся на Самайн, его светлой половиной. Кроме того, для части кельтских племен Бельтайн был точкой начала года.
В викканской традиции Бельтейн – время сексуальной инициации Богини и Бога.
Что касается этимологии названия праздника, то кельтологи до сих пор не пришли к единому мнению по этому поводу, так что предлагаю выбирать наиболее близкую и внушающую больше доверия.
Название Бельтэйн чаще всего переводится как «огонь Бела» («огонь» - по-валлийски tan, по-шотландски tuin, по-гэльски tine [t’inə], по-бретонски tan [‘täIn] ). Чаще всего этого Бела отождествляют с Беленосом, кельтским богом, чьё имя выводится от индоевропейской основы bhel – «блестеть», «сверкать». Подтверждения этой версии находятся в глоссарии Кормака: «Bil. i. dia hidal unde Beltine. i. tene Вil», т.е. «Биль, т.е. языческий идол, откуда Белтинь, т.е. огонь Биля», и кроме того есть фраза из сватовства Кухулина – «Do-assalbthea dene cacha cethrae for se[i]lb Ве[i]l» - отдавали новорожденных [животных] во владение Белю, и оттуда же: «Bel-dine iarom .i. belltene» - «Новорожденные Бэля, отсюда Бэлтене». Однако тут есть небольшая странность: Беленос – божество только галльских, континентальных кельтов, а Бельтейн – общекельтский праздник, да еще и один из самых крупных. Есть, впрочем, еще и некий Биле (Бели), почти безликое мужское божество, муж богини Дану – но Бельтейн праздновался и до прихода Туата де Данаан, есть записи о том, что племена богини Дану высадились в Ирландии во время праздника Бельтейн. По той же причине вызывает сомнения то, что Бел – один из эпитетов Луга (аналогия проводится из-за схожести значений корней в обоих именах). Однако Луг Длиннорукий – сравнительно молодое божество, появляющееся много позже высадки Туата де Данаан в Ирландии. Еще по одной версии Бель - дед Мила, основателя рода Сынов Мил Эспейна – но тогда получается, что Бель совсем не кельтское божество (да и божество ли?), - и тогда тоже странно, что ему посвящен один из самых крупных праздников как островных, так и континентальных кельтов (хотя есть группа исследователей, которая считает этого Бела – финикийским Бааалом). Больше коррелирует с древностью праздника связь его названия с именем Балора (имя которого также выводят от индоевропейского корня bhel – «вспыхивать», «сверкать», «поражать молнией» или от whel – имеющий отношение к иному миру) – по крайней мере фоморы, к племени которых относится Балор, жили на островах до прихода Туата де Данаан, хотя и эта версия не объясняет общекельтского распространения праздника. С другой стороны, в ее пользу говорит и то, что слово bile обозначает священное почитаемое дерево: два из пяти священных деревьев Ирландии зовутся Bile Tortan и Bile Uisneg. Уснех же, место произрастания одного из них, вероятнее всего, являлся местом, где ежегодно зажигался первый огонь Бельтейна, - его высота позволяет увидеть зажженный на вершине огонь на большом отдалении – и таким образом передать весть о новом огне дальше; а сверх того в саге о гибели детей Турена (Oidche Chloinne Tuireann) Уснех называют не вполне типичным именем – «Холм Балора». Кстати, именно на холме Уснеха находится и пятичастный камень (Aill na Mireann), на который, по легенде, Луг положил голову Балора.
продолжить познавательные чтения...Есть, однако, и еще одна версия происхождения названия Бельтейна – его выводят от утерянного в современном гэльском слова beltu («смерть»), которое сохранилось сейчас только в форме at-bail, «умирает». Бельтейн является и антиподом и в своем роде двойником другого крупного праздника, разделяющего кельтский год на две части – Самайна, и поэтому значение «огни смерти», сжигающие отжившее и старое, не выглядит странным или неуместным. Огни Самайна и Бельтайна, огни тёмной и светлой половин года, отделяют зиму от лета, очищают и защищают живущих, горят для наступающей части года… и в эти поворотные дни умирают старые огни и загораются новые. Эта версия не противоречит и мировоззрению кельтов, с их верой в то, что день рождается из ночи (а не наоборот – не ночь завершает день), жизнь происходит из смерти etc., и рождающаяся из «смертных», преобразующих и дающих новое существование огней светлая половина года – тоже вполне вписывается в этот понятийный ряд.
В ирландских мифах и сказаниях с этим праздником связано множество поворотных событий. Например, именно в день Бельтайна высаживались на землю Эрин все пришлые народы: род Партолона, род Немеда, Туата де Данаан, Сыны Мил Эспейна, принося с собой новую кровь, новые обычаи, новые традиции, знания, ремёсла, и, побеждая в битвах, они вытесняли в Иной мир старых правителей и богов. Тут на первый план выходит противостояние «новой реальности» с потусторонним, иным, «темным» миром, хотя Бельтейн вовсе не обеспечивает безусловной победы первого над вторым – например, племена Партолона как явились на земли Эрин в канун Бельтейна, так же и в канун Бельтейна умерли от чумы, поразившей весь этот род.
Бельтейн, в более поздних циклах мифов, – время битв порядка с хаосом, сражений героев со змеями и драконами; Битва Луга с Балором также происходит, по ряду источников, в канун Бельтейна, - новый солнечный бог в ней побеждает старого, «солнце разящее» (всегда надо учитывать, что вектор Бельтейн – Самайн в кельтском мире носил примерно такое же значение, как вектор Лито – Йоль в германо-скандинавском, с заменой божественных аспектов с зимних на летние, со всем положенным со-проникновением земного и запредельного миров. Именно из-за схожести представлений о этих двух парах праздников у разных народов, а также из-за современных попыток запрячь в одно колесо года орла и трепетную лань… сиречь объединить все европейские верования, и возникает изрядная путаница).
По другой легенде, на Бельтайн появился в Ирландии и великан Треохайр, принесший три чудесные ветви из иного мира, из плодов которых выросли пять священных деревьев Ирландии, структурируя пространство живых.
В ирландской «мифологической истории» Бельтейн – время собрания в Уснехе, своеобразного «тинга друидов», в противовес самайнскому «собранию королей».
Таким образом, Бельтейн – обозначает начало нового жизненного цикла, пришедшего из зимы или ночи (из потустороннего, из-за моря etc.), обозначает победу порядка над хаосом, а сверх того – так же, как в канун Самайна, это время, когда истончается граница между мирами, время соприкосновения реальностей. Однако надо помнить, что Бельтейн и Самайн противостоят друг-другу в колесе года, и некоторые различия специально акцентировались в ритуалах: например, щедрость, которую следовало проявлять на Самайн прямо противоположна традиции ничего никому не давать из дома на Бельтейн, кроме приготовленной заранее и специально для ряженых еды. Считалось дурной приметой поделиться с кем-нибудь в майский день водой, едой, угольком от очага, молоком своих коров, солью, одолжить посуду и т.п. Во многих местностях даже традиционные майские хлебцы «на удачу» (совсем простенькие по составу, мука, нередко овсяная, и вода) замешивались и пеклись только собственноручно. К Самайну всё, что можно, вносилось в дом – потому что после этого праздника всё, оставшееся за пределами человеческого жилья, становилось собственностью фэйри. В Бельтейн, наоборот, – ломали и сжигали всё лишнее.
Если рассматривать значение Бельтейна в сельскохозяйственном календаре, то сразу надо отметить разницу между обрядностью кельтских народов (скотоводческий тип) и англосаксонских (земледельческий) – обряды Бельтейна у этих двух групп совершенно различны, и имеют лишь несколько точек пересечения. Можно выделить следующие общие черты, свойственные торжествам всех празднующих его народов, вне зависимости от занятий. Это, во-первых, затушивание всех зимних огней и разжигание нового, летнего, праздничного огня, во-вторых – жертвоприношение (бескровное и/или кровавое) и, в-третьих, встреча рассвета праздничного дня. Прочие традиции и обряды весьма разнообразны, и связаны преимущественно с типом ведения хозяйства в той или иной местности.
Рассмотрим общие черты более подробно:
Традиция долговременного (по письменным источникам, годичного) сохранения огня подтверждается раскопками на холме Уснеха – в процессе был обнаружен слой, состоящий из золы и сильно обугленных костей животных, глубина слоя которого подтверждает мысль о долговременно поддерживающемся огне и огненных жертвоприношениях. Также во многих источниках мы находим информацию о «первом огне» Бельтейна – тот, кто в майскую ночь зажигает первый огонь, будет обладать властью над Ирландией весь наступающий год – этот мотив прослеживается и в Завоеваниях Ирландии: каждый прибывающий под Бельтейн на землю Эрин новый народ первым делом зажигал огни. Предполагается, что именно из-за возможного обретения власти над Ирландией, во время Бельтейна запрещалось разводить огонь в домах – новый огонь следовало выкупать у друидов (вероятнее всего, в обмен на какое-либо молодое животное, по некоторым источникам первенца – ягненка, поросенка и т.п.) - разумеется, только после того, как будет разведен первый майский огонь. По легенде, когда св. Патрик зажигал свой пасхальный огонь в Уснехе, друиды предупреждали короля, что если этот огонь не будет потушен до утра, то «тот, кто зажег его <…> будет царствовать во веки веков».
Костры Бельтейна складывались из девяти (по сохранившимся на середину 19го века этнографическим материалам) разных пород деревьев. Основной костёр складывался на холме или любой другой возвышенности, но он был не единственным: еще один или несколько костров складывались у подножия холма – нижние огни использовали для очищения животных. Вокруг костра часто выкапывался кольцевой ров – для присутствующих людей, чтобы они находились заведомо ниже огня – эта традиция хорошо сохранилась в Шотландии и некоторых частях Ирландии, хотя этот обычай может быть не повсеместным на островах. Зажигался огонь «чистым» способом: я часто встречаю версию поджигания огней Бельтейна от лучей солнца, но это как-то не стыкуется с тем, что новый огонь зажигали сразу после заката. В этнографических материалах, собранных в разных частях Британии, фигурирует добывание огня трением, т.к. все прочие способы считались «нечистыми».
В некоторых областях (например, на о. Мэн) зафиксированы данные о том, что праздничный огонь непрерывно поддерживали несколько дней, и в этот период были обязательными ежеутренние приветствия восходящему солнцу.
Вообще, традиция разведения огня на возвышенности в майскую ночь свойственна почти всем европейским народам.
Что касается огненных жертв в весенний день, то их можно поделить на бескровные и кровавые: Бескровные – это хлеб, майские лепёшки, остатки прошлогоднего ритуального зерна, зимние соломенные обереги, которые бросаются в огонь. Существование у кельтов огненных жертвоприношений (lloski), как животных, так и, предположительно, человеческих, подтверждается, кроме вышеупомянутых раскопок в Уснехе, раскопками в Наван-Форте, Ирландия. Хотя надо отметить, что в Ирландии и Уэльсе в майских ритуалах даже в искаженной форме не сохранилось четких мотивов человеческих жертвоприношений на Бельтейн, хотя мотивы праздничной жеребьевки среди неженатых присутствуют. То ли дело Шотландия.
Во время празднования Бельтейна в Шотландии обязательно присутствует совместное выпекание на костре и разделение между собравшимися молодыми, неженатыми людьми ритуального пирога (лепёшки, запеканки). Пирог разламывается на части, и одна из них чернится углем; после этого куски разбираются вслепую. Тот, кто вытаскивает меченую часть, объявляется «избранным» (или, в центральных районах Шотландии – Cai1leach beal-teine, Кильях Белтейн, «майской старухой», каргой). Этот человек должен либо трижды перепрыгнуть через огонь, либо (в некоторых областях) перекатиться через него, после чего считается мёртвым на весь праздник (в некоторых районах центральной Шотландии – на целый год, до следующего Бельтейна, и обходятся с ним весь этот год не очень приятно – примерно как с нежитью).
Что касается человеческих огненных жертвоприношений, то более-менее достоверную информацию о них нам дают «Записки о галльской войне», где упоминается сожжение преступников в плетёном из ветвей чучеле – однако, нет никаких доказательств связанности «плетёного человека» с Бельтейном.
Принесение в жертву животных, по всей видимости, было распространено широко. На островах Мэн и Льюис сохранились свидетельства о весеннем сожжении одной овцы живьём. В Ирландии, видимо, была традиция предварительно обезглавливания жертвенных животных (обычай Tamnadh, от tamnaid, «обезглавливать»)
Встреча рассвета также общий мотив, на что указывает огромное количество топонимов вроде «холм рассвета», «холм восхода дня», «холм майского солнца», разбросанных по всей территории Британии.
Как я уже говорила выше, существует разница между обрядами Бельтейна у гэлов Хайланда, валлийцев, ирландцев с одной стороны – и у англосаксов с другой.
Так же как и Самайн, Бельтейн для кельтских племен служил определённой вехой в скотоводческом календаре. Если к Самайну все стада должны быть возвращены в стойла, забиты лишние животные, овцы острижены, корм полностью заготовлен и т.п., то на Бельтейн, наоборот, производился выгон животных на открытые пастбища. В праздничные дни проводился «сговор с пастухами» - обговаривалось время выгона стад и оплата. В Пертшире майские дни со временем вообще трансформировались в пастушеский праздник – в это время пастухи собирали с разных дворов продукты для собственных посиделок, зажигали костры, пекли для себя специальные овсяные лепешки, круглой или треугольной формы. Кусочки таких лепешек пастух обязательно бросал через плечо в качестве жертвы диким животным, со формулами вроде: «Брат волк, вот тебе мой хлеб – не тронь моих овец, брат лис, вот тебе мой хлеб, не тронь моих козлят… брат ворон…» и т.д. Эти же лепёшки использовались при гадании, их пускали катиться с холма, и если такая лепешка падала отмеченной стороной вверх – то это сулило большие несчастья; еще худшим знаком было если она разваливалась на части.
После таких посиделок все животные, вверенные пастухам, собирались вместе (зафиксировано в Хайленде и на Гебридских островах) – такое смешанное стадо называлось triall – и перегонялись на горные пастбища. Впереди гнали овец, за ними – коров, потом коз, и замыкали стадо лошади. За стадом шли все жители посёлка, мужчины несли необходимое для ремонта пастушьих домиков, женщины – несли постели, утварь и еду на первое время. По прибытии на пастбища приводили жилье в порядок, готовили еду, - и тогда же приносился в жертву ягненок и/или козлёнок, а потом устраивалось празднество на всю ночь.
В жертву отбирались лучшие молодые животные от каждого хозяйства или одно от стада, прочих же животных старались еще раз провести между костров, для защиты и очищения. В Болгарии в начале мая также была традиция приносить в жертву первого рожденного в этом году барашка (как правило, белого; реже, но тоже встречалось, – черного) – женщины дома украшали животное цветами, кормили отрубями, зелёной травой и солью, поили утренней водой и «очищали», ставя тонкие свечки ему на рожки – свечки должны были полностью сгореть. Не удержать животное, так, чтобы свечки были сбиты – считалось дурной приметой. После этого старший мужчина дома окуривал барашка и закалывал.
Прыжки через огонь у кельтских народов иногда встречались, но не были широко распространены и не носили характера подтверждения любовных намерений, парами через огонь не прыгали… смерть, пусть даже мнимая, и очищение – дело одинокое.
Зелени, кстати, у этих народов в цикле Бельтейна придавалось куда меньше значения, чем на Самайн – разве что использовались ветви «летучей» (выросшей высоко в скалах, на голом камне) рябины – в качестве оберега, для изготовления рябиновых крестов для животных, и в качестве «компаса» при поиске клада, так же, как использовали папоротников цвет на Иванов день в Европе. Дерево использовалось мало и изначально традиции майского шеста не было вообще (впрочем, в той же Шотландии майский шест и по сию пору не распространен повсеместно) – только зелёные ветки ясеня и вереск – в качестве оберега для животных: венки из этих растений надевают на шеи овцам, укрепляют ветки над воротами стойл, из которых выводится стадо, проводят животных не только между двух праздничных костров, но, еще и сквозь сплетенные из ясеневых веток обручи.
Зато огромное значение придавалось воде и росе. Утреннее путешествие к источнику, чтобы умыться, напиться, и кинуть в воду «мелкую жертву» - монетку или фигурку (видимо, отголосок кельтского обряда жертвования источникам миниатюрных копий разнообразных вещей), повязывание лент на растущие над источником деревья, катание в предрассветной росе, обмывание и обрызгивание животных были распространены у всех кельтских народов, как островных, так и континентальных. Майская роса и ее чудодейственное, целебное влияние – мотив для Европы частый, однако у славянской (и части германо-скандинавской) группы более сильной считалась роса Иванова дня, летнего солнцестояния.
У англосаксонских народов Бельтейн – прежде всего праздник растительности, цветов, зелени, роста, семян и т.п. – то есть в большей степени связан с аграрным, а не с животноводческим циклом. Перед праздником молодёжь (а иногда и не только молодёжь) отправлялась в лес «собирать май» (to get a maying) – этот обычай упоминается у Чосера (14в), и у Стейбса (16 в), и подтверждается этнографическими данными. Люди уходят в лес на всю ночь, праздную, и с утра возвращаются, неся с собой березки и другие зеленые ветви для украшения домов. При этом Стейбс возмущенно упоминал, что едва ли треть отправляющихся на такие увеселения девушек возвращается домой, не потеряв невинности.
Деревца часто заменялись майским шестом – тоже символом мирового древа, объединяющего миры, или, если угодно, – фаллическим символом бога, оплодотворяющего по весне землю. Майский шест со временем полностью вытеснил молодые деревца, изначально использовавшиеся в весенней обрядности. «Май» приносили из леса, причем с течением времени он становился всё выше и толще (кстати, на территории Англии в качестве майского дерева обычно упоминается ясень, в Корнуэлле - вяз, в Уэльсе – берёза или дуб). Шест увенчивался оплетённым цветами колесом (или к его верхушке подвешивался на лентах большой венок, окружающий шест), и сам украшался цветами, листьями и длинными разноцветными лентами для танца, и он становился, наряду с кострами, центром праздника. К концу 18го – началу 19го века в Англии майские шесты окончательно прекратили срезать ежегодно, а ставили высокий столб на долгие годы, меняя только тогда, когда дерево начинало подгнивать. Одна лондонская церковь до сих пор носит забавное название «Святой Андрей под столбом» (St. Andrew under shaft), т.к рядом с ней стоял такой «стационарный» майский шест, который был выше церковного шпиля. Кое где такие столбы сохранились до сих пор – это нередкое явление в Йоркшире, например, где сохранился 25-метровый майский столб, который за последние сто лет заменялся всего трижды. В центральной Англии в местечке Барвин-ин-Эльмет майский столб 24 метров высотой до сих пор обновляется каждые три года.
Обычай избрания майской королевы сейчас известен почти во всех областях Англии, хотя, вероятнее всего, это не кельтская традиция, и как в Галлию, так и на острова этот обычай был принесен англосаксами. Майской королевой становилась самая красивая девушка, которую короновали возле майского шеста, и она становилась одним из главных действующих лиц праздника. Ее свита – другие девушки и ряд карнавальных персонажей: шут-Панч, человек-всадник (hobby-horse), мужчина, обряженный женщиной, шесть мужчин-танцовщиков, с вычерненными лицами, исполняющих либо morris-dance с палками, либо танец с мечами. Иногда к свите майской королевы присоединяется «Зеленый Джек» - Jack-in-the-Green или Greenman, иногда у него своя процессия и своя свита, одетая весьма живописно, фантастично и ярко. Противостоит майской королеве процессия Зимнего Короля или Зимней Старухи, облаченная в лоскуты и солому - свиты этих персонажей при встрече дерутся друг с другом. Процессии майской королевы (или только свита) обходили дома «благословениями» - весьма непристойными шутками, песенками и танцами – двери домов во время их шествия оставляли открытыми, и они проходили дом насквозь, входя в переднюю дверь и выходя через задний двор.
Майская Королева у кельтов, вероятнее всего, связана с представлениями о двух ипостасях богини, проявляющихся в точках Самайна – Бельтейна. На островах распространена легенда, что в ночь Самайна из камня выходит Старуха, Кильях Бьер, которая всю зиму будет ходить по земле, разговаривать с ветрами и вбивать ростки своим посохом обратно в землю. К весне же, когда она поймет, что ростков слишком много, и она с ними уже не справляется, Кильях Бьер забросит свой посох в терновый куст и войдет в камень – на следующий день из того же камня выйдет весенняя дева, с приходом которой начнется настоящее лето.
Кроме того, есть много повсеместно распространенных верований в то, что нельзя в майский день трогать боярышник и бузину (только на венок Королевы Мая), о том, что травы и берёзовый сок, собранные на май – особенно целебны, о том, что следует посыпать пороги и подоконники листьями и лепестками цветов – чтобы уберечься от потусторонних сил и т.п.
Для обрядов земледельческих народов в континентальной Европе также характерен майский шест (май), который делается из свежесрезанного дерева и украшается лентами, цветами и листьями. Майский шест может быть как один на всю деревню, или их может быть множество (напр. в Румынии, такие малые шесты называются «арминден» и их стараются сохранить до жатвы), с одним, самым большим, поставленным на месте общих гуляний. Во Франции, Югославии, у лужичан и др. распространен обычай «ставить май» перед воротами понравившейся девушки (в Польше майский шест заменён тряпичными куклами – дедом и бабкой, деда подбрасывают во дворы девицам на выданье, бабку – молодым людям). Девицам со скверным характером могло достаться что-нибудь много хуже майского деревца: лошадиный череп и кости, соломенное чучело с тщательно пристроенным фаллосом, пучки веток разных деревьев (терновник ставили сварливым, тополь – сплетницам, черемуху – ленивицам, вишню – легкомысленным и т.д.) Вообще, в Европе комплекс аграрных обрядов с шестом (или деревцем) сильно размазан по времени, и у разных народов попадает на период от 25 апреля до летнего солнцестояния в июне, в зависимости от климата.
Кроме майского шеста, часто встречается «зелёный человек» - ряженый, облаченный в свежие ветки, скрывающие его от головы до пят – этот неразговорчивый товарищ обычно обходит все дома, перед каждой дверью прыгает на месте (чем выше прыгает – тем выше поднимется лён и др. растения), а его спутники собирают со дворов «дань» разнообразным съестным – за то, что привели с собой такого полезного «духа».
Также распространена традиция выбора майской королевы, но на континенте только в Германии это была девица брачного возраста; в других странах на роль майской королевы обычно выбиралась девочка от семи до четырнадцати лет, у которой еще не было менструаций – ее одевали в белое, украшали венком (чаще всего из боярышника), лентами, цветами, зеленью. В некоторых странах (напр. Франции) таких девочек (майская королева в крупных селениях могла быть не одна, а несколько, по одной от каждой улицы, например), усаживали на украшенное к празднику специальное возвышение-трон. Самым хорошеньким от прохожих перепадали монетки – и на эти деньги девочка после праздника устраивала угощение для подружек. В других странах (Польша, Югославия), майская королева с подружками ходила по домам, благословляя их, - за это девочкам полагалось дать специально приготовленное для этого случая угощение.
Обычай зажигания костров и катания огненных колёс в ночь на первое мая тоже распространён по всей Европе, у скандинавов кроме костров устраивались также факельные шествия, - с факелами обходили поля.
У финнов праздник начала мая отмечался, но по скотоводческому типу – этот день отмечал выгон скота на открытые пастбища. Однако, погоды в это время капризны, поэтому иногда «выгон» приобретал символический вид – животных выводили из хлевов, обмывали, обтирали травой, кормили специально выпеченными для этого лепешками с солью и этим же хлебом набивали колокольчики – и загоняли их обратно еще на две недели.
Везде для празднования начала мая характерны праздники, танцы, песни, шествия – в том числе ряженых, ритуальные действия направленные на рост растений и т.п.
На территории России торжеств начала мая не было – они смещались по времени ближе к лету (климат, однако, холодновато), и многие здешние купальские и троицкие действия фактически дублируют первомайскую обрядность стран с более тёплым климатом. Однако определенные ритуальные действия – оберегание скота, наём и угощение пастухов, выкладывание новин (натканных за зиму холстов) на солнце, поминание покойных родственников, коллективное плетение неводов в рыболовецких районов – безусловно имели место, однако европейского размаха это никогда не достигало, а известные московские сокольницкие гуляния были заимствованы от немцев.
Ну и немножко по современной традиции.
Цвета Бельтейна – зеленый, белый и красный.
Цветы – боярышник, цветущая яблоня, терновник, бузина, примулы, жимолость – словом, все что решило расцвести к началу мая.
Травы – крапива, щавель, алтей, кориандр, кервель, укроп и пр.
Атрибуты – майский шест, огонь, зеленые ветви, цветные ленты.
Свечи – зеленые, белые, золотые
Еда Бельтейна.
«Я говорю вам, особенный праздник, -
Богатства Бельтейна – это пиво,
Капуста, сладкое молоко –
и молоко, створоженное на огне»
Собственно, при учете ведения натурального хозяйства к началу весны из прошлогодних «изысков» почти ничего не остаётся, зато уже начинается лов рыбы.
Поэтому первое и основное – пирожки «с чем осталось в кладовой», преимущественно с зеленью – в частности и с той, которую предусмотрительная хозяйка успела вырастить на подоконнике. В пирожки же отправляются остатки мёда, сушеных яблок и пр.
Рыба - как в пирогах, так и просто так, печёная и жареная.
Похлебка из зелени – зелёные щи, щавелевый суп (можно с сухими грибами).
Молоко – подслащенное мёдом, сахаром, «миндальное молоко», заварной крем
Ну и пиво, оговорённое классиками )
Зелёная похлебка варится просто:
Собственно, на мой вкус для похлёбки нужна основа – какой-нибудь бульон. Мясо не подходит, рыба с крапивой несколько странна, поэтому берём горсть сушеных грибов, запариваем, и завариваем из них симпатишный бульончик, вложив немножко специй и кореньев.
Далее вооружаемся щавелем и молодой крапивой из расчета один к двум, или крапиву-шпинат-щавель в равных долях, укропом и петрушкой.
Крапиву ошпариваем, мелко рубим или запускаем в блендер, в насадку для растирания трав, массу слегка подсаливаем и оставляем постоять. Шпинат, щавель и петрушку с укропом просто перебираем, моем, и тоже рубим в пух и прах, тоже подсаливаем, посыпаем специями и отставляем.
Тем временем жарим луковицу (можно смешать зеленый и репчатый лук), можно вместе тонко нарезанной небольшой морковкой (исключительно для разнообразия в цветах), чистим и режем картофелину, и все это складываем в бульон. Когда картошка доварена – прибавляем зелень, пробуем на солёность-перчёность-чесночёность.
В суп можно также добавлять крупу (вместо картошки или одновременно с ней, дело вкуса), манку, перловку и т.п.
Я еще добавляю немного сельдерея, когда никто не успевает вмешаться в процесс готовки и остановить руку мою )
Можно вложить рубленые яйца – или влить перед окончанием варки в суп взбитые.
Что касается пирогов – то тесто обычное, пирожковое сдобное дрожжевое.
Все умеют, правда? В крайнем случае – продается замороженное в магазине.
В качестве начинки можно использовать:
- запаренные сушеные яблоки с медом и корицей
- лук с яйцом
- лук с яйцом и сушеными грибами
- поджаренную зелень (в частности с луком и яйцом)
- щавель, растертый с небольшим количеством светлого мёда или сахаром, до кисло-сладкого вкуса.
Дам еще рецепт совершенно некельтских, но очень вкусных лепешек с зеленью (кутабы, джингиляв хац):
Тесто делается совершенно обычное, как на пельмени, только помягче: мука, теплая вода, соль, можно яйцо, но я лично не кладу, тесто с яйцом получается более крутым, а нам оно надо? таки нет, не надо. Тесто надо хорошо расстоять. В идеале - прикрыть мокрой салфеткой и оставить на ночь, а утром приступать к процессу.
Иногда это же тесто делают с дрожжами, или на кислом молоке - но лепешки в этом случае получаются толще, мне меньше нравится.
Зелень берется самая разнообразная. Перечислю, пожалуй, все, с чем это на моих глазах делалось: киндза, петрушка (с ней не усердствовать, она забивает вкус алтея), укроп, лук, лук-порей ("кявар"), тархун, портулак, кресс-салат ("кутем"), свекольная и морковная ботва, базилик ("рейхан"), иногда мята, шпинат, душица, медвежий лук, перья чеснока, зизифора, молодая крапива (умеренно, а то лепешки будут слишком сухие), листья настурции, пастушья сумка, кервель, щавель, алтей (у нас обзывается "горная киндза" - и вот именно его неплохо бы и достать. Это и есть тот самый "джингиляв" ), мокрица (звездчатка средняя). В целом, руководствоваться можно на свой вкус и чувство прекрасного, но идеальный вариант - 5-7 трав.
Еще иногда добавляют ахту - сушеный кизил без косточек, мелко порезанный.
Словом, все - по сезону и по ассортименту окрестных рынков/магазинов.
Зелень тщательно перемывается, обсушивается, рубится (довольно крупно, а не то зелень подмокнет и лепешки будут сыроватыми), солится и крепко, от души перчится черным перцем, перемешивается. Если выделился сок - сливаем.
Сверх этого берется репчатый лук, который предварительно рубится, обжаривается на растительном (без затей - подсолнечном) масле, скидывается на бумажные салфетки - стечь, потом примешивается к зелени.
В начинку добавляется 1-2 столовые ложки растительного или топленого сливочного масла, еще раз размешивается. Тесто (которое должно быть очень, ОЧЕНЬ эластичным, тянучим и липучим) делится на колобки (как на пироги, чтобы в кулак входило. Колобки раскатываются тонко, на раскатанные лепешки щедрой горкой, очень обильно выкладывается начинка, края стягиваются, защипываются (вот тут тянучесть и липучесть теста как раз и важна), и у вас получается такой большой толстенький пирог. Переворачиваем его швом вниз и раскатываем в тонкую, тонюсенькую лепешку по размеру сковородки, на которой вы будете его жарить.
Сковородка очень хорошо разогревается - не меньше 15 минут. Лепешки пекутся на СУХОЙ сковороде! В идеале - чугунной. Не вздумайте помазать ее маслом ) – испортите хороший продукт.
(с) shellir